Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной
– Ну, кто пойдет сдавать экзамен без подготовки?
Мы все смущенно улыбались и молчали. Сдавать без подготовки можно было только лишь, если знаешь предмет идеально. Иначе даже отличник не застрахован от провала – мало ли, что окажется в билете…
Я тоже стоял и переминался с ноги на ногу. Сдавать экзамен без подготовки я не собирался.
Но не тут-то было!
– Вот ты, Толик, ты же хорошо химию знаешь! Давай-ка, попробуй!
И я взял – и вошел в кабинет!
Я слышал за тонкой перегородкой возбужденные голоса друзей, потом кто-то что-то притащил (как потом я узнал – стул из учительской). Я же прошел к столу и принялся выпендриваться.
Я нагибался перед столом и как бы заглядывал под билеты, я обходил стол с трех сторон. Члены комиссии улыбались, и они, и я понимали прекрасно, что это – игра, и они подыгрывали мне.
– Бери, бери билет, Толя! – сказал мне Элла, и я медленно взял билет и, повернувшись к перегородке мигом обнаружил вверху чуть ниже застекленного окошка в дырке от выпавшего сучка Миутин глаз. И глядя прямо в этот глаз, я громко сказал:
– Билет номер четыре!
И услышал грохот свалившегося в коридоре от изумления с верхотуры на пол Миута…
Глава 10-я. Школьный бал (II)
Между физикой (я вытащил билет номер три) и немецким языком, на котором мне достался билет номер 17, мы репетировали, по-прежнему ежедневно по несколько раз купались. На Бродвей мы почти не ходили. А на танцы все собирались, да как-то не получалось.
Немецкого языка я не боялся – я уже упоминал, что особое внимание уделял этому предмету в течение года, так как язык мне не давался. И вот это скрупулезное изучение тем в течение года дало мне возможность слегка расслабиться. И я решил посвятить все силы Жанне – после 20 числа она могла уехать в любой день, а было уже 23-е…
Через знакомого нам обоим юного фельдъегеря-соседа мы обменялись записками и мне подтвердили согласие на свидание в обычные время. И там была приписка: «В Б. ВОДЫ НАНОСИЛА!»
Итак, 23 июня я вышел из дома пораньше. Я взял с собой свой нож-секатор, так как объектом моего внимания стали опять яблони, но на этот раз – те, что росли в школьном саду-питомнике. Мне нужны были розовые лепестки, но везде яблони уже отцвели, а вот в школьном саду – некоторые только-только распустили цветки, и они-то мне были и нужны!
Поскольку день был воскресный, в саду никого не было. И я порадовался, что два каких-то дерева буквально усыпаны розовыми цветками. А может быть, это были и не яблони вовсе – ну, да мне какая разница?
Скоро я уже вовсю работал – я обирал лепестки с цветков и ссыпал их в кулек из газеты. Я старался очень уж не вредить деревьям – поэтому цветки обирал в тех соцветиях, где их было много. И скоро набрал стакана три лепестков – не меньше!
Я аккуратно закрыл загнутыми краями кулек и уходя, срезал одну цветущую ветку ножом.
Зайдя во двор Жанниного дома, я перед тем, как подняться по ступенькам, ведущим в сенки, заглянул в сарай и рукой потрогал бак. Он был теплым.
Отлично!
Зайдя в дом, я поцеловал Жанну и вручил ей цветущую ветку, потом мы как обычно, посидели на диване и я рассказал ей, как сдавал последние экзамены. Она очень хохотала над тем, как Миута рухнул на пол в момент зачтения мною номера билета по химии.
– Ладно! – сказал я. – Традиционная прелюдия отменяется!
Я взял ее за руку и повел в спальню.
– Что ты задумал? – тихонько говорила она. – Толь, что ты делаешь?
– Мед у тебя на кухне на столе? Как обычно?
– Да-а-а… – Глаза Жанны широко открылись, и я легкими прикосновениями губ поцеловал их – сначала один, потом второй.
– Подожди меня!
Я принес из кухни банку меда, из коридора – свой закрытый газетный кулек.
– Помнишь, я говорил тебе, что мы устроим на прощанье праздник плоти? Так что не спрашивай меня ни о чем, а только слушайся и выполняй!
Я пошел в гостиную и включил радиолу. Поставил пластинку с медленной музыкой, убавил громкость до едва слышимой. И вернулся в спальню.
Жанна так и стояла возле кровати.
Я подошел к ней, взял в руки ее лицо и нежно поцеловал в губы. Потом снял с шеи косынку и завязал ей глаза.
– Просто слушайся меня!.. – шептал я ей на ушко. И начал медленно ее раздевать.
Я снял кофточку, потом расстегнул молнию на юбке и снял ее. Жанна стояла передо мной в бюстгальтере и трусиках, и я быстро разделся до плавок, потом подхватил ее на руки и аккуратно положил на кровать на спину.
И снова легким движением прикоснулся к ее губам и шепнул на ушко:
– Вообще-то нужно бы привязать твои руки к спинке кровати, но без этих буржуазных извращений мы обойдемся…
Я увидел, что у Жанны дрожат губы от сдерживаемого смеха, и подумал: Ах, так? Ну держись!
Я открыл банку с медом, сел на ее бедра и одной рукой стал медленно снимать бюстгальтер.
Грудь Жанны всегда меня возбуждала – у нее были небольшие, упругие с маленькими розовыми сосками, груди.
И вот, макая палец в мед, я стал рисовать вокруг каждой груди по кругу, потом – круг вокруг каждого соска, а затем легкими движениями нанес по капле на кончики сосков.
Я почувствовал, как она напряглась – бедра под моими ягодицами сжались и расслабились, и она задышала глубже и чаще.
Я встал, слез с постели и несколькими движениями, сильно макая палец в мед, провел липкую сладкую линию от ложбинки на грудине, между грудями вниз, к лобку.
И сделал завершающие штрихи, накрест разделив вертикальную линию поперечными медяными линиями на несколько частей.
– Сними повязку! – сказал я. И когда Жанна сняла повязку, добавил: – А теперь заложи руки за голову! Пожалуйста!
И полюбовавшись совершенством, лежавшим передо мной, я открыл свой кулек и, доставая из него горьковато пахнувшие лепестки, стал сыпать ими на тело Жанны. Часть лепестков падала, сползая с тела, но большая часть прилипала, и когда я закончил, Жанна напоминала какую-то индийскую богиню.
А я вновь сел на ее бедра и принялся кончиком языка слизывать мед, а губами – ловить лепестки цветков, двигаясь при этом снизу вверх.
И Жанна задрожала. Она закрыла глаза и скоро уже не контролировала себя, Она медленно выгибалась и постанывала, а я в это время уже облизывал ее груди. И когда я коснулся языком сначала одного соска, потом другого, она вдруг выгнулась и схватив меня, сильно прижала к себе.
И я, как лежал, аккуратно снял с нее трусики. И хотя она порывалась двигаться энергично, по ее телу пробегали судороги, «партию вел» все-таки я. И подстраивался под нее, проникая глубже и заставляя ее стонать еще сильнее. А я продолжал облизывать мед, снимать губами лепестки с ее тела, я целовал ее лицо липким от меда ртом, а она, не открывая глаз, старалась нащупать и поймать своими губами мое лицо…
Мы закончили одновременно – Жанна сильно застонала, а я сжал зубы, чтобы не зареветь.
Кажется, я никогда не испытывал такого острого и сильного наслаждения.
Я лежал на ней. И мы молчали. А потом она открыла глаза и сказал:
– Спасибо тебе, волшебник мой… Толька, Толька, ну зачем ты это придумал? Ну, как я теперь уеду от тебя?
– Это не все… – говорить мне не хотелось. – А теперь – душ!
Жанна шевельнулась и я одним движением скатился с нее.
– Как – душ? – спросила она. – Как мы попадем туда?
– Просто! – ответил я.
Я поднял ее за руку, потом набросил на голову простыню и укутал всю.
– Сейчас я выгляну и если никого нет – выведу тебя на крыльцо. А там уж ты сама…
– Ладно, я доберусь. А ты? – Я слышал, что она под простыней фыркает от смеха.
Как я и знал, полуденный зной загнал всех с улиц под крыши, я вывел Жанну на крыльцо. Убедившись, что она быстренько добежала до сарая с душем, я вернулся в дом, снял с постели вторую простыню и, захватив в одну руку ее кофточку и юбку, закутался в белую ткань и мигом оказался в сарае.
Там я повесил на гвоздик ее одежду, сбросил простыню и приоткрыл кран душа. И обнял ее. И мы в буквальном смысле слова прилипли друг к другу, и теперь уже Жанна стала легкими касанием язычка слизывать с меня мед.
И я понял, какое это наслаждение, – я включил душ «на полную», и мы нежились под теплыми струями, облизывали друг друга, смеялись и одновременно – любили друг друга. Теперь уже не торопясь, медленно и нежно…
А потом одевшаяся Жанна принесла мне из дома одежду, я оделся и мы долго сидели за столом. И впервые (не считая самой первой нашей встречи у нее дома) мы пили вино, ели жареное мясо, и иногда касались рук друг друга, и в эти моменты нам становилось горько от предстоящей разлуки.
Когда я уже уходил, то не выдержал и сказал:
– Жанна! Если с мужем не заладится, найди меня в университете на юрфаке. Но только, если тебе будет плохо! Я никогда не унижу тебя, склоняя к измене мужу.
![Елена Крестьянова - Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]](/uploads/posts/books/102926/102926.jpg)
